Уверенными шагами, прикрываясь чёрным солидным зонтом, шагал по перрону высокий статный мужчина в стильном коричневом пальто. Не обращая внимания на суетящихся пассажиров с чемоданами, он с серьёзным видом направлялся к вагону №9. По его гладковыбритому лицу было понятно, что человек он умный и целеустремленный. Карие глаза, густые брови, тонкие губы и пару морщин на широком лбу добавляли к его джентльменскому образу ещё и немного суровости.
Наконец, спешно пряча паспорт от увесистых капель октябрьского дождя, Мирон Платонович сделал шаг в вагон фирменного поезда до Москвы. Здесь он на мгновение остановился, чтобы полной грудью вдохнуть неповторимый металлический запах тамбура. Дальше прошёл мимо кулера, так бесцеремонно заменившего старые добрые титаны, нашёл своё купе и бочком пролез внутрь.
Заворожено наблюдая за огоньками соседней платформы, Мирон Платонович не заметил, как поезд тронулся и начал набирать ход. Милая приветливая проводница в белой рубашке с нашивками обошла всех пассажиров, проверила ещё раз билеты и рассказала обо всех преимуществах нового вагона.
Мирону Платоновичу повезло – к нему никто не подсел. Почувствовав себя начальником железной дороги, он переоделся в мягкую просторную одежду, удобно уселся на полку и из любопытства стал вслушиваться в разговор ребенка с отцом в соседнем купе.
− Держи книгу, − сказал, видимо, отец семейства, − читай вслух.
− Николай Алексеевич Некрасов, − прочитал мальчик лет десяти, − «Железная дорога». Пап, а кто такой Некрасов?
Отец чуть помедлил и ответил:
− Поэт и целитель русских душ.
Мальчик принялся читать.
«Надо же, − подумал Мирон Платонович, − она везде и повсюду».
За окном все быстрее мелькали столбы электропередач, стук колёс становился чаще, а огни большого мегаполиса окончательно потухли в осеннем мраке.
«Да не робей за отчизну любезную… Вынес достаточно русский народ», − доносился детский голос.
Мирон Платонович задумчиво сидел, опустив голову и не отрывая глаз, смотрел на блестящий узорчатый подстаканник. Так уж сложилось, что железной магистрали он посвятил и продолжал посвящать всю жизнь. Бывают заядлые филателисты, дотошные нумизматы, а есть фанатики железной дороги. Мирон Платонович Шахов одним из таких, хотя куда не меньшую тягу имел к литературе, живописи и, вообще, ко всему прекрасному. Трудовой путь он начал спустя четыре месяца после своего восемнадцатого дня рождения, одновременно получая высшее образование в университете путей сообщения. Работал регулировщиком, сигналистом, составителем поездов. Но потом душа поэта взяла вверх и волей случая судьба Мирона Платоновича сделала крутой поворот в сторону. Он получил должность директора местного дома культуры железнодорожников. Но мысли о линии он не оставил. Каждый раз, возвращаясь вечером домой на электричке, ловил тот момент, когда стоишь на краю платформы, дует ветер, повсюду на станционных путях, подобно стаду зубров, притаились грузовые вагоны, а вдаль тянутся сотни километров рельс. Железная дорога для сильных – всегда считал и говорил Мирон Платонович.
Правда, в тот поздний вечер в бликах подстаканника он хотел увидеть актеров драматической трупы дома культуры железнодорожников в образах Василия Позднышева, его жены и Трухачевского посреди новеньких декораций. Уже с неделю как он вел постановку спектакля «Крейцерова соната» по повести Льва Толстого. Более того, как и каждому творцу, Мирону Платоновичу хотелось через произведение донести зрителю некое сокровенное таинство своей души. К делу он подошел, как и всегда, со всей серьезностью и азартом. Подходящих декораций для постановки в городе не нашлось, потому Мирон Платонович был вынужден обратиться с заказом в компанию из Москвы. Собственно, в этом и крылась причина его нахождения в тот вечер в вагоне пассажирского поезда.
Наступила ночь. Перекликаясь друг с другом, образы строителей железной дороги, оживленной дамы, рассуждающей о замужестве, возмущенного генерала, женоненавистнического старого грозного купца ласково затмили сознание Мирона Платоновича и погрузили его в крепкий сон.  
Железная дорога подарила Мирону Платоновичу мечту и действительно стала смыслом его жизни. Он и капитан на транспортных спартакиадах, и лидер волонтерского движения, и стихи читает, и в профсоюзе за работников заступается, и на каждом этапе карьеры отдавал делу всего себя целиком и чуть-чуть больше. Конечно, такой ритм и отдача не могли не сказаться на личной жизни. В свои 33 года Мирон Платонович ещё был холост и бездетен. Да, упорный труд позволил заработать на небольшую квартирку, на отечественный автомобиль повышенной проходимости и позволил жить вольготно, не отказывая себе ни в чём. Но вечерами он страдал от пустоты и одиночества. И как поступить Мирон Платонович совершенно не представлял, ведь настоящий железнодорожник редко живет дома. А какую даму устроит такое положение дел?  
Столица по своему обыкновению приветствовала Мирона Платоновича обыденной суетой, несмолкаемыми сигналами машин и разношерстной публикой. Встретиться с декоратором предстояло на Комсомольской площади у памятника подвигу железнодорожников в Великой Отечественной Войне, благо этому позволяла тёплая сухая погода, царившая в городе уже целую неделю. Имея в запасе полчаса свободного времени, он принялся внимательно разглядывать монументальную композицию. Ему удалось мысленно пообщаться с каждой из пяти фигур на низком гранитном цоколе. Наиболее интересными собеседницами ему показались женщина монтер пути и стрелочница. С машинистом и дорожным мастером разговор не задался, а с руководителем дороги так и вовсе диалог превратился в ворчащий монолог. Оглядевшись, Мирон Платонович даже переложил цветы поближе к дамам. На располагавшихся в верху композиции модели паровоза и бронепоезда Мирон Платонович, щурившись, смотрел пока не затекла шея. «Шедевр, − заключил мужчина».
Несомненно, с творчеством Салавата Щербакова – создателя шедевра – Мирон Платонович был хорошо знаком, как и полагается директору государственного дома культуры. В его памяти при упоминании имени автора всплывали такие гениальные работы, как памятник Владимиру Великому в Москве и памятник Вежливым людям в Симферополе.
Тут в нескольких шагах от Мирона Платоновича появилась молодая девушка лет тридцати. Она приветливо улыбнулась и подошла ближе.
«Какая красивая…», − подумал он.
− Добрый день! – поздоровалась девушка.
− Здравствуйте, Виктория Владимировна, − ответил Мирон Платонович, − великолепно выглядите.
Виктория легко кивнула.
− Спасибо. Можно просто Виктория.
Высокая, светленькая, прямые русые волосы, голубые глаза, милые ямочки на щечках, маленькие аккуратные ушки украшали модные позолоченные кольцевидные серьги. Одета в кожаную куртку, теплый плетёный шарф и тёмные джинсы, она выглядела совсем девчонкой. Впрочем, не это было в ней самое чарующее. Каждым словом Виктория делала чёрствый современный мир чуточку добрее и ярче.
За первую половину дня Мирону Платоновичу удалось побывать в офисе фирмы Виктории, посмотреть эскизы будущих декораций спектакля, обсудить с дизайнерами некоторые тонкости работы. Закончив дела, они отправились  на обед в кафе.
Попивая зелёный чая, сидя на барных стульях за высоким столом, оба смотрели в окно, за которым шли вереницы прохожих.  Виктория оживленно о чем-то рассказывала, а Мирон заворожено слушал, наслаждаясь её мелодичным голосом.  У него присутствовало полное ощущение, будто они знакомы уже ни один год.    
Уезжать домой Мирону Платоновичу предстояло на следующий день вечером. Узнав об этом, Виктория любезно пригласила мужчину освежить познания в области живописи походом в Третьяковскую галерею. Мирон Платонович просто не мог отказать девушке и вскоре они обходили залы прекрасного музея. Вдруг его взгляд привлекла картина «Ремонтные работы на железной дороге» художника Константина Аполлоновича Савицкого. Мирон Платонович кратко рассказал Виктории о замысле картины, созданной в 1873 году, про ярко прорисованных крестьян на полотне и о пересечении в живописи и творчества Николая Некрасова. Конечно, долго изучать картину не подготовленным зрителям было тяжело – больно точно художник передал муки и жар работ на железнодорожном пути. Но Мирон Платонович краем глаза успел отметить заинтересованность спутницы в его словах.
«Да мог ли я подумать, мог ли я предположить… Хоть на секундочку, − размышлял Мирон Платонович, − что железная дорога…».
Прошло три месяца. Премьера спектакля «Крейцерова соната» с успехом состоялась. Легкий морозец приятно пощипывал щеки. Диктор по вокзалу объявил прибытие поезда из Москвы. Мирон Платонович был по-настоящему счастлив. Железная дорога подарила ему жизнь, мечту и любовь.